"Дети мои" — новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза". Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность.
Гузель Яхина настоящая волшебница. Только вместо магических амулетов у нее – слова. Она виртуозно владеет русским языком, что в полной мере демонстрирует буквально каждая страница романа «Дети мои».
Критики признают, что во второй ее книге авторская манера письма стала несравненно более зрелой, умелой и профессиональной.
«Дети мои» — жизнеописание Якоба Ивановича Баха, неприметного и скромного шульмейстера (школьного учителя) из поволжской немецкой колонии Гнаденталь (благодатная долина). Накануне революции с Якобом Ивановичем, уверившимся уже, что жизнь его навечно останется жизнью архетипического «маленького человека», происходит важное событие: он без памяти влюбляется в юную Клару — дочку богатого хуторянина с противоположного берега Волги. Вопреки воле отца, желавшего увезти дочь в Германию, девушка сбегает с учителем, а после, отвергнутые прочими колонистами, влюбленные уединяются на зачарованном хуторе — как выясняется, навсегда.
В отличие от «Зулейхи», читавшейся как более или менее достоверная история «про жизнь», «Дети мои» историческим романом даже не притворяются. С самого начала Якоб Иванович предстает перед читателем персонажем полуфантастическим, словно бы нечаянно забредшим в отечественную историю ХХ века с нехоженых троп толкиеновского Средиземья. Неслучайно же описывая, как герой устремляется навстречу судьбе и приключениям, Яхина заботливо уточняет, что он не забыл при этом захватить носовой платок — в отличие от растяпы Бильбо Бэггинса, который, как мы помним, выскочил из дома вслед за гномами без этого нужнейшего предмета.
Аллюзий на Толкиена в романе вообще немало. Так, тишайшие немецкие колонисты, желая кому-то дурного, совершенно по-хоббитски говорят «раздери его дракон», и в целом Гнаденталь — тот же Шир: даже товарищу Сталину, прибывающему в Поволжье с какими-то неясными инспекционными целями, они видятся карликами, много меньше нормального человеческого роста.
Хутор, на котором проходит большая часть жизни Баха, обладает всеми признаками страны эльфов. Отсюда нельзя уйти по собственному желанию (Бах совершает такую попытку при первом визите, однако едва не гибнет и чудом не сходит с ума), сюда практически нет доступа извне, здесь даже в самые лихие и голодные годы не переводится рыба, яблоки, морковь и пшено, сундуки ломятся от причудливого старинного платья, а время течет не так, как на противоположном берегу. Даже Волга, отделяющая хутор от Гнаденталя, — это не наша привычная Волга, а магический поток между мирами, хранящий в себе память человечества и укрывающий души погибших.
Но если отставить в сторону анализ литературных тонкостей и жанров, то ведь на самом-то деле мы любим книги не за идею (хотя случается и такое). Если то, о чем рассказывает автор, затрагивает что-то в душе, появляется желание рассмотреть получше, погрузиться в раскрывающийся на книжных страницах мир, то это и есть любовь к книге. Объяснить ее невозможно, так же как и любовь к человеку. У каждого – своя книга, свой автор. «Дети мои» полюбятся тем, кто умеет видеть красоту письменной русской речи. В этой своей книге Яхина просто купает читателя в реке прилагательных и наречий, море поэтических образов, любовно выписанных деталей и других вербальных красотах.
Марина Семина, библиограф Центральной библиотеки им. Б. Ручьева
